Цивилизация классического Ислама в историческом и художественном контексте
Лекция Игоря Алексеева, руководителя научных программ фонда Марджани, доцента Российского гуманитарного госуниверситета и Госуниверситета «Высшая школа экономики», историка-арабиста, прочитана в центре образования «Медина» 27 октября 2013 года.
Термин «классический Ислам» употребляется часто, и вы можете встретить его и в специальной научной литературе, и в мусульманской, которая ориентирована на западного читателя. На восточных языках вы не встретите такого термина, если только это не будет калька, написанная на арабском языке: аль–Ислам аль – классики, что не объясняет носителю арабского языка смысл этих слов.
Разные авторы, употребляющие этот термин, вкладывают в него разное содержание. Религиозные авторы саляфитского толка, методологически ориентирующегося на восстановление и поддержание той религиозной традиции, которая была заложена в первых поколениях мусульман -период первых трех поколений сподвижников Пророка (да благословит его Аллах и приветствует), их последователей, которые объединяются в мусульманской традиции в категорию ас- саляф ас- салихун (праведные предшественники), считают именно это классическим периодом для Ислама. Из сугубо религиозной или религиозно-правовой точки зрения, с точки зрения Шариата, они, конечно, правы, потому что основы вероучения, основы Шариата заложены, отформатированы и осмыслены именно в этих поколениях. А дальше уже шло развитие, детализация и разработка прикладного аспекта фундаментальной базы, которая была заложена изначально.
Но если переходить от сферы религии к сфере культуры, то здесь вопрос становится более сложным, потому что культура создается людьми, в то время как религия является результатом божественного откровения. Культура – это прямо противоположное, это произведение человеческого духа, интеллекта, творчества, т.е. культура – это плод рук человеческих.
Культура Ислама или культура народов?
Культура, которая связывается исторически с Исламом, далеко не вся вытекает из того, что было на заре мусульманской истории, т.е. непосредственно из Корана, Сунны и практики праведных предшественников. После смерти пророка (да благословит его Аллах и приветствует) Ислам вышел далеко за пределы аравийского полуострова в течение короткого промежутка времени (примерно столетия), распространившись на гигантской территории. Примерно к середине 8 века: с запада на восток – от Атлантики до границ Индии и Китая, с севера на юг – от Кавказа до Южной Аравии и Восточной Африки. Естественно, в этом смысле Ислам пришел не на пустое место. Ислам пришел к народам, которые имели до этого свою культуру, связанную в том числе и с другими религиозными представлениями, которая никуда не исчезла, как и память об этом прошлом, но она влилась в новое исламское пространство и создало цивилизацию средневекового Ислама.
Культурный феномен, который возник после распространения Ислама и создания халифата, это культура, созданная в государстве или в нескольких государствах, управлявшимися мусульманами на основе законов Ислама. Созданная на территории, которая политически была объединена Исламом в некое единое целое, она стала средневековой моделью глобализации, то есть многочисленные народы и различные культуры были объединены под политической и духовной властью Ислама. При этом они практически не были разрушены, а постепенно, веками, абсорбировались в некое общее исламское качество, но при этом также не возникло унифицированной культуры.
И сегодня в какую бы мусульманскую страну вы не поехали, вы увидите две вещи: с одной стороны – общие вещи, которые вам позволяют чувствовать себя полностью своими, но с другой стороны никуда не исчезли этнографические, бытовые, культурные, языковые, кулинарные различия. Также и на более глубоком уровне – с точки зрения литературы, языка, социальной организации и политической культуры – эти различия никуда не исчезли, и в этом наблюдается достаточно яркий исторический феномен, когда Ислам смог объединить весь этот мир, не уничтожив и не растворив до конца те культурные субстраты, которые в этот мир попали.
Есть суждение, выдвинутое некоторыми мусульманскими исследователями истории исламской культуры, но работающими при этом на Западе. Они описывали данное действие Ислама в культурном отношении как некий фильтр, через который просеивается культура исламизированных народов, вошедших в халифат. Этот фильтр отделяет то, что совместимо с базовыми принципами мусульманского вероучения, мировоззрения, этики, Шариата от того, что несовместимо. То, что совместимо остается, а то, что несовместимо вытесняется на периферию, теряется и нивелируется. Так мы можем видеть, что гораздо больше достижений человеческой культуры оказываются вполне совместимы с исламской догматикой, с Шариатом, и с базовыми принципами мусульманского мировоззрения, а тех, от которых однозначно приходилось отказаться, было существенно меньше.
Благодаря этому мы получаем совершенно уникальную, синтетическую культуру, где в рамках единого религиозно-политического пространства носители доисламских культурных субстратов работают на взаимное обогащение друг друга. Этому способствовало то, что население (не только мусульмане, но и христиане и иудеи) мусульманского государства общалось на арабском языке. Арабский стал языком культурного обмена, языком научной мысли и языком общения образованных людей.
Война – это тоже способ культурного обмена
Все историческое развитие человека движется и движимо именно связями и контактами между людьми, общением между людьми различных культур. Таким образом изолированные народы, не имеющие контактов с внешним миром, отстают в своем историческом развитии, а наиболее динамично развиваются те общества, которые тесно связаны с другими культурами и находятся в постоянном режиме взаимодействия. Это взаимодействие может быть разным.
Идиллическую картину о всеобщем мире и дружбе можно рисовать в пропагандистских буклетах и детских мультфильмах. Но на самом деле история делается конкретными людьми, которые сегодня дружат, а завтра воюют, сегодня любят друг друга, а завтра режут друг другу глотки. С исторической точки зрения это является формами взаимодействия от взаимопроникновения до взаимоотталкивания. На протяжении большей части человеческой истории война также является формой контакта и культурного обмена.
Широкой публике здесь в голову может прийти эпоха крестовых походов, которая на мусульманский мир оказала минимальное влияние, несмотря на то, что более столетия соответствующие территории в Палестине и на восточном берегу Средиземного моря удерживались крестоносными королевствами и рыцарскими духовными братствами. Но тем не менее в масштабах всего мусульманского мира это было менее значимо, чем сегодняшняя израильская оккупация Палестины, несмотря на то, что это происходило там же и по очень похожей схеме с одной стороны. С другой стороны, конечно, эта эпоха гораздо больше повлияла не на мусульман, а на саму Европу, которая в ходе этих походов познакомилась с достижениями мусульманской культуры и заимствовала целый ряд из них на бытовом уровне, от привычки мыть руки перед едой и следить за личной гигиеной до столовых приборов.
Последний факт сегодня кажется удивительным, так как массовый стереотип таков: Европа ест вилкой и ножом, а мусульмане едят руками. Стереотип, конечно, подтверждается. Если вы приедете в сельскую местность на протяжении всего мусульманского мира, увидите, что это по большому счету принятая вещь, часто обосновывающаяся сунной. Но исторически выглядело так: вилка, изобретенная еще в доисламском Иране, в эпоху мусульманской средневековой глобализации распространилась как элемент элитарного обихода в богатых домах вместе с порицаемой Исламом золотой и серебряной посудой. Так сказать, стала элементом роскошной жизни. То есть простонародье всегда ело руками, а аристократия и обитатели дворцов и садов пользовались вилками и ложками. Именно с Ближнего Востока и мусульманского мира эти вещи были заимствованы в Европу, как и целый ряд элементов бытового повседневного поведения.
С другой стороны, помимо ближневосточных крестовых походов была еще реконкиста в Испании, которая с точки зрения католической церкви приравнивалась к крестовым походам. У нее был такой же религиозно-правовой статус в системе христианского церковного права. Как выразился один историк – реконкиста была объявлена первым крестовым походом. Те походы, которые были направлены на завоевание Иерусалима, шли в римско-католической теории, как продолжение Испанской реконкисты, как отвоевание Пиренейского полуострова у арабов, у мусульман. В процессе этих конфликтов шел интенсивный культурный обмен.
К примеру, у испанских евреев, которые в свое время обеспечили поддержку арабскому завоеванию в 8 веке Пиренейского полуострова, бывшем тогда во власти королевства вестготов. Они оказали поддержку по понятным причинам – испанские евреи были гонимы в королевстве вестготов, тогда как Ислам предоставлял иноверцам, в том числе и иудеям, широкую религиозную автономию, при условии политической лояльности и уплаты джизьи (соответствующей подати), которая была незначительной. Выгоды от мусульманской власти для иудеев и Испании были более очевидными, чем возможное поражение, которое они могли понести. Где-то в 13 веке испанские иудеи были достаточно уже арабизированы, и писали грамматики древне еврейского языка по-арабски. Их духовная элита тесно общалась с мусульманскими и христианскими мистиками, богословами и философами, которых было очень много в этой рафинированной, утонченной и высокоинтеллектуальной культуре арабо-мусульманской Андалусии. Евреи стали объектом борьбы между мусульманскими и христианскими правителями отдельных испанских княжеств, потому что от их позиции зависело дальнейшее культурно- политическое развитие местности, и когда тем или иным христианским правителям удавалось склонить иудейскую ученую корпорацию на свою сторону, то в итоге они получали такую вещь как известная переводческая комиссия Петра Тулецкого, действовавшая в 13 веке под руководством короля Кастилии и Лиона, которая занималась переводом арабских научных трактатов либо на прямую, либо через еврейское переложение на латынь. Общим языком контакта был древнееврейский, который католические ученые знали, потому что это был язык Ветхого завета и католические богословы его изучали, а иудеи его знали, потому что это их священный язык. И, соответственно, иудеи переводили с арабского на древнееврейский, а католики уже потом переводили с древне- еврейского на латынь в рамках одной институции.
Нет принуждения в религии
Возвращаясь к термину «классический Ислам». Когда мы говорим о культуре, для нас становится важным обозначить временные и пространственные границы, в рамках которых сформировался тот образ и та модель, которые могли бы считаться образцовой в последующей эпохе с точки зрения развития науки, искусства, интеллекта, культуры и т.д. Несмотря на то, что этот термин многократно был оспорен, было принято в качестве культурной истории Ислама (а не религиозной) выделять период с 9-го по середину 13 века. В этот же период заканчивается формирование религиозной доктрины и права (фикха), и начинается развитие культуры во «вне религиозной сфере», что связано с важнейшим историческим фактом халифата, а именно с процессом прекращения его расширения.
Процесс исламских завоеваний прекращается где-то на рубеже 8-9 века, так как в середине 8 века приходит власть Аббасидов и инерция завоевания, заложенная еще при праведных халифов, действует еще лет 50. Уже после этого халифат достигает естественных пределов своего расширения (так как дальнейшее расширение сделало бы державу неуправляемой). Здесь необходимо сделать существенную оговорку, речь идет о прекращении халифата как государства. Но расширение Ислама не прекращается, а продолжается, и уже путем не политическим, не завоевательным, а путем повседневных бытовых контактов. Я специально не говорю «военным» и «мирным» путем, потому что это тема сложная. Ислам как религия военным путем не распространялся, а распространялось политическое влияние халифата, но никто никого не принуждал переходить в Ислам.
На ранних этапах, во времена халифа из династии Омейядов, даже блокировался массовый переход в Ислам жителей завоеванных территорий – по совершенно меркантильной, экономической причине. Этот переход резко сократил бы налоговую базу, так как не с кого было бы собирать джизью. И если все являлись бы мусульманами, казна рисковала бы остаться пустой. Даже было так, что люди принимали Ислам, но по документации считались иноверцами, чтобы соответственно, была возможность продолжать с них собирать налоги. Это вызвало в первой половине 8 века массовые недовольства в Иране и в Средней Азии и привело к «Аббасидской революции», которая в середине 8 века (в 750 году) привела к смене династий на базе мощного оппозиционного движения против такого рода несправедливости со стороны омейядских халифов.
Центр мира
И вот когда на рубеже 9 века завоевания практически прекращаются, начинается интенсивная культурная работа. К этому моменту в пределы халифата уже включены несколько крупных культурных регионов, которые и дают основные составляющие для формирования средневековой арабо-мусульманской культуры. Ядром халифата является Аравия. Масштаб, уровень сложности аравийской культуры доисламской и ранней исламской эпохи может обсуждаться, также как и культура Ирана, который был более развитой в этом плане страной. Но нельзя сказать, что Аравия и арабы были дикими людьми, которые варварски завоёвывали, и что культуры в средневековом Исламе никакой не было бы, если бы не высококультурные персы.
Это, конечно, заблуждение, потому что арабы далеко не были дикими, как это кажется из далека. Хоть Аравийский полуостров и не входил в хорошо известные цивилизационные центры Ближнего Востока, но тем не менее он находился на перекрестке путей, которые связывали их всех между собой. Есть даже такой термин «внутренняя окраина» («внутренняя провинция» или «внутренняя периферия»). Аравийский полуостров был окружен с севера Ираком и Сирией, которая на кануне пророческой миссии Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует) была византийской провинцией, как и Египет (но до того, как она стала византийской провинцией, в Сирии и в Месопотамии (Ирак) уже с древнейших времен были очаги старейших цивилизаций). С юга Аравийского полуострова тоже были древнейшие центры – Абиссиния, куда была первая хиджра (первая группа мусульман еще до всеобщего переселения из Мекки в Медину от языческих курейшитских гонений переехала в Абиссинию к местному христианскому правителю). Абиссиния – это Аксомское царство, которое является древнейшим очагом восточно- христианских цивилизаций в Африке, южнее Сахары. С точки зрения этого пространства оно может быть важнее и первичнее чем, например, Египет, потому что египетская цивилизация вышла из этого пространства нубии, сегодняшнего Судана, переходящего в Эфиопию (Абиссинию).
Аравия была всегда транзитным пространством, через которое двигались торговые караваны, через которое осуществлялся обмен товарами и какими-то знаниями между этими всеми регионами. Поэтому, хотя она и была накануне возникновения Ислама провинцией, тем не менее это была такая провинция, которой все было известно. Возможно, арабы плохо знали тонкости христианства или иудаизма или иранского зороастризма и другого, но они знали об этом , и для них это не было новостью. Более того, это все могло способствовать тому климату, в котором в Аравии мог появиться собственный монотеизм, движение ханифов, упоминаемое в Коране и связываемое в мусульманской традиции с Ибрахимом ( ‘алейхи с- салям). Ханифами в эпоху начала пророческой миссии Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует) называли именно тех стихийных аравийских богоискателей, которые отказывались от племенного язычества, от идолопоклонства, приходили к вере в Единого Бога, но не примыкали ни к одной из развитых религий (иудаизм, христианство), а вели себя подобно тому, как описано поведение Ибрахима (мир ему) в Коране- «Kanahanifanmusliman» – то есть предавшимся Богу единобожником. Именно в Аравии сформировалось исламское вероучение, сформировались основы исламской практики, сформировался язык, ставший языком божественного откровения, а в последствии языком мусульманской культуры.
(Публикуется с сокращениями)
